Разбудил Бильбо солнечный свет. Бодро вскочив, он хотел было по привычке поглядеть на часы и поставить на огонь кофейник – и тут вспомнил, что дом далеко-далеко. Зубы почистить не удалось – нечем было; на завтрак он получил всего-навсего два куска – холодную баранину и не менее холодную крольчатину, – ни тебе бекона, ни чая с печеньем. Перекусив, хоббит стал собираться в дорогу.

На сей раз ему позволили взобраться орлу на спину. Орел раскинул громадные крылья и сорвался с утеса. В ушах засвистел ветер, и перепуганный хоббит крепко зажмурился. Следом за Бильбо полетели и гномы, тепло попрощавшиеся с Повелителем орлов: они благодарили его за помощь и обещали как-нибудь вернуть должок. Утро выдалось холодным, в низинах стоял туман, горные пики прятались в дымке. Солнце едва поднялось. Приоткрыв один глаз, Бильбо увидел, что птицы парят высоко в небе, земли внизу не различить, а горы постепенно отдаляются. Он вновь зажмурился и крепче вцепился в орлиную холку.

– Эй, полегче! – воскликнул орел. – И перестань дрожать. Или ты и впрямь в родстве с кроликами? Утро замечательное, ветра почти нет. Что может быть прекраснее полета?

«Горячая ванна и завтрак на лужайке», – хотел ответить хоббит, но смолчал. Правда, хватку он немного ослабил.

Летели долго. Но вот орлы, должно быть, увидели то, что искали – с такой-то высоты! – и стали медленно, кругами, снижаться. Тут Бильбо снова рискнул открыть глаза. Земля приближалась, внизу виднелись деревья – как будто дубы и вязы, по травянистой равнине текла река. Посреди реки возвышался последним оплотом оставшихся далеко позади кряжей громадный утес, самая настоящая гора; казалось, ее швырнул в воду какой-нибудь силач-великан.

Орлы один за другим опустились на утес и ссадили путников наземь.

– Удачи! – пожелали они хором. – Удачи во всех ваших делах! Пусть ваши гнезда вас дождутся! – Так у них принято было прощаться.

– Да несет вас ветер в те края, куда держат путь луна и солнце! – ответил за себя и своих спутников Гэндальф (он единственный знал правильные слова).

На том и расстались. Впоследствии Повелитель орлов стал Королем птиц и принял золотой венец, а пятнадцать его подданных получили золотые цепи (золото им преподнесли в дар гномы), но Бильбо никогда с ними больше не встречался, да и видел потом всего лишь раз – высоко в небе, над полем Битвы Пяти Воинств. Но не будем забегать вперед, в свое время вы все узнаете.

Вершина была плоская, как стол, от нее к подножию скалы вела истертая множеством ног лесенка, спускавшаяся к броду из громадных валунов. У подножия утеса, поблизости от первого валуна, нашлась уютная пещерка, пол которой был усыпан галькой. В этой пещерке путники расселись и принялись обсуждать, что делать дальше.

– Как и намеревался, я помог вам перебраться через горы, – сказал Гэндальф. – Теперь вы в безопасности – слава удаче, мудрым наставлениям Элронда и другим нашим друзьям! Однако мы сильно уклонились на восток – гораздо сильнее, чем я предполагал. Придется мне поспешить… Да, да, я ухожу. Это ведь не мое приключение. Быть может, я к вам еще присоединюсь, но сейчас меня зовут другие дела.

Гномы донельзя огорчились и приуныли, а Бильбо даже заплакал. Все думали, что маг пройдет с ними весь путь до Одинокой Горы, всегда готовый выручить, если что.

– Перестань! – прикрикнул Гэндальф на хоббита. – Я вовсе не собираюсь уходить прямо сейчас. Побуду с вами денек-другой, пособлю, чем смогу, а там уж не обессудьте. У вас нет ни еды, ни снаряжения, вдобавок вы не знаете, куда попали. Но я-то знаю и объясню! Тропа, на которую бы мы вышли, если бы не встретили проклятых гоблинов, находится в нескольких милях к северу отсюда. Места тут пустынные, если их, конечно, не заселили с тех пор, как я побывал здесь в последний раз, два или три года назад; поэтому полагаться нужно только на себя. Однако неподалеку живет мой хороший знакомый. Это он вырубил лестницу в скале – кстати, она называется Каррок. Днем этот мой знакомец редко приходит сюда, поэтому здесь ждать не имеет смысла, разыскать его придется нам самим. Если повезет и мы его отыщем – вот тогда я с вами попрощаюсь и пожелаю удачи так же, как орлы.

Гномы уговаривали Гэндальфа остаться, предлагали ему золото, серебро и самоцветы из драконьей сокровищницы, но маг был непреклонен.

– Все уже решено, – промолвил он. – А что до золота и прочих богатств, вы сначала их добудьте. И потом, сдается мне, я уже и так заслужил свою долю.

Искупались в реке, прозрачной и неглубокой у берега, выстирали одежду, полежали на солнышке, а потом, отдохнувшие, но успевшие слегка проголодаться, перешли реку вброд (хоббита вновь несли на плечах) и двинулись по высокой траве, вдоль раскидистых дубов и величавых вязов, туда, куда вел их Гэндальф.

– А почему ваш знакомый называет эту скалу Каррок? – спросил Бильбо у мага, шагавшего рядом.

– Потому что ему так хочется. Он называет карроками все скалы, а эта поблизости от его дома, поэтому для него она – Каррок, с большой буквы.

– А кто он вообще такой?

– О! Это весьма важная персона. Слушайте все! Будьте с ним повежливее, иначе я не ручаюсь за последствия. Вообще-то он добрый, но в гневе ужасен, а рассердить его легче легкого.

– Вот так всегда! – принялись бурчать гномы, подошедшие поближе, чтобы послушать чародея. – Гэндальф, у тебя что, все знакомые такие, один суровее другого? Снизойди хоть разок, объясни поподробнее.

– Сколько можно растолковывать? – сердито воскликнул маг. – Пусть мои знакомые суровы, зато о них никто дурного слова не скажет. А этого зовут Беорном, если вам интересно. Он из тех, кто, как говорят, «меняет шкуры».

– Скорняк, что ли? – уточнил Бильбо. – Знаю я таких. Только зазеваешься, мигом всучат тебе кроличью шкурку под видом беличьей.

– Великие небеса, нет! – вскричал Гэндальф. – Нет, нет и нет! Думайте, что говорите, господин Торбинс, и ради всего чудесного не упоминайте при Беорне о скорняках, а также о ковриках, пледах, шарфах и плащах. Беорн – оборотень, способный по желанию менять свое обличье: то он – громадный черный медведь, а то – огромный черноволосый человек с длинной бородой. По одним слухам, он и вправду медведь и ведет свой род от великих медведей древности, которые обитали в горах еще до появления великанов. По другим, Беорн – потомок людей, живших здесь, когда о Смоге и слыхом не слыхивали, а гоблины и не думали перебираться сюда с севера. Большего я вам сказать не могу. Он не из тех, о ком спрашивают.

Ничьи чары над ним не властны. Он живет в дубраве, в большом деревянном доме, пасет скотину, держит пасеку со множеством ульев, питается в основном медом и сливками. Лошади у него просто замечательные, они умеют разговаривать. Беорн не охотится и не ест мяса. В медвежьем обличье он много странствует. Как-то раз я видел его ночью на вершине Каррока, он глядел на клонившуюся к Мглистым горам луну и тихонько ворчал себе под нос: «Наступит день, когда я вернусь домой». Потому-то мне кажется, что он и впрямь родился в горах.

Бильбо и гномам было над чем подумать, вопросов больше не задавали. Путь оказался неблизким. Шли то вверх, то вниз, то взбирались на холм, то спускались в овраг. Становилось все жарче. Время от времени устраивали привалы в тени деревьев. Хоббит настолько проголодался, что съел бы хоть пригоршню желудей, но, к его великому огорчению, желуди еще не поспели.

Ближе к полудню начали попадаться луга, явно ухоженные чьей-то заботливой рукой. Этот неведомый кто-то сажал повсюду клевер – обычный розовый, красный, медвяный белый – и петушиный гребешок. Воздух полнился жужжанием, на лугах трудились пчелы. И какие пчелы! Бильбо никогда в жизни не видел ничего подобного! Крупнее шершней, длиннее пальца, желтые полоски на черных спинках сверкают, точно позолота.