– Кажется, он хочет нам что-то сказать, – проговорил Балин. – Но слишком уж торопится, я его понять не могу. А ты, Торбинс?

– Да, трудновато, – согласился Бильбо, на деле не разобравший в дроздовьей скороговорке ни единого слова. – Но по-моему, он сильно беспокоится.

– Эх, был бы он вороном! – с чувством сказал Балин.

– Ты же не любишь воронов! Когда мы взбирались сюда, ты их проклинал на чем свет стоит.

– То были не вороны, а вороны, твари гнусные, мерзкие и грубые. Ты, верно, слышал, как они ругались нам вслед? Вороны – совсем другие. Мы завели с ними дружбу еще при Троре, они приносили вести из дальних краев, а мы одаривали их всякими блестящими безделушками, которые им так нравились.

Вороны живут долго, и память у них долгая, свою же великую мудрость они передают по наследству. И я был знаком со многими воронами. Знаешь, почему этот пик назвали Враньим? – в честь старого Карка и его супруги. Чудесная была пара! Хорошо бы снова с ними встретиться, да вряд ли они дожили до наших дней: старина Карк уже и тогда был совсем дряхлым.

При этих словах Балина дрозд громко вскрикнул и взмыл в воздух.

– Сдается мне, он понял, о чем мы говорим, – сказал Балин. – Что же, будем ждать; правда, чего – не знаю.

Вскоре послышался шорох крыльев. Дрозд вернулся, а вместе с ним прилетел престарелый ворон – полуслепой и лысый. Он с трудом опустился на землю, медленно сложил крылья и подковылял к Торину.

– О Торин, сын Траина! О Балин, сын Фундина! – прокаркал он. (Бильбо понимал ворона, ибо тот говорил на всеобщем языке.) – Я Роэк, сын Карка, вашего верного друга. Карк умер, но я не забыл его наставлений. Тому сто и пятьдесят и еще три года, как я вылупился из яйца, и теперь я – вожак стаи. Нас осталось немного, но мы хорошо помним великих королей Горы. Внемлите! Мои подданные принесли мне диковинные вести. Внемлите! И не корите меня, коли вас не все обрадует.

Внемлите! Птицы возвращаются к Горе с юга, с востока и с запада, ибо все уже знают, что проклятый Смог мертв.

– Мертв? – вскричали гномы. – Мертв? Значит, не нужно нам больше прятаться? Значит, сокровища теперь наши?

– Мертв, – подтвердил ворон. – Он погиб на глазах у дрозда – да не выпадут вовек перья этой славной птахи! Три дня назад дракон напал на Эсгарот и погиб, сраженный меткой стрелой.

Гномы буквально запрыгали от радости. И не скоро Торину удалось их утихомирить. Тогда ворон поведал им о битве горожан с драконом и воскликнул:

– Так возрадуйся же, Торин Дубовый Щит! Ибо сей дворец отныне – твой и сокровища тоже твои! Но не долго придется тебе радоваться. Ибо сюда, к Горе, слетаются не только птицы. Окрестные земли полнятся слухами о павшем драконе и бесхозных сокровищах, и многие, многие хотят урвать лакомый кусочек. Войско эльфов уже в пути; его сопровождают стаи стервятников, предвкушающих кровь и смерть. А озерным жителям внушили, что всему виною гномы – мол, это из-за них Смог напал на Эсгарот и спалил его дотла, оставив горожан без крова и пропитания. А раз так, пусть поделятся они своим богатством; а коли не захотят по-доброму, отберем силой.

Да будет ваше решение мудрым, ибо вас всего-то тринадцать! Малая горстка осталась от великого племени Дарина, обитавшего когда-то под Горой! Но прислушайтесь к моему совету: не верьте градоправителю. Говорите лучше с тем, чья стрела сразила Смога. Имя ему – Бард. Он потомок Гириона, владыки Дола, человек суровый, но прямой и не двуличный. Всем на радость был бы мир между гномами, эльфами и людьми, но мир будет стоить золота из сокровищницы Трора. Я все сказал.

– Благодарю тебя, Роэк, сын Карка, – отозвался Торин. – Мы не забудем твоей услуги. Но ни крупинки нашего золота наглецы не получат – покуда мы живы! Наша благодарность будет еще весомее, если ты станешь сообщать нам о приближении войск. А коли в твоем племени найдутся молодые вороны с сильными крыльями, отправь одного гонцом в северные горы к моим родичам, пускай поведает им о наших делах. Прежде всего нужно известить моего двоюродного брата Даина с Железного Взгорья. Он живет ближе других, и у него много отважных воинов. Попроси гонца поспешить.

– Не знаю, мудро ли ты решил, но сделаю, что смогу, – ответил Роэк. Он взмахнул крыльями и тяжело полетел прочь.

– В Гору! – вскричал Торин. – Времени у нас осталось мало!

– А еды и того меньше, – добавил хоббит. Ведь было бы чем перекусить, а остальное приложится, верно?

Бедный господин Торбинс! Ему-то казалось: дракон погиб – и делу конец! А тут выясняется, что конца по-прежнему не видно. Честно говоря, Бильбо отдал бы половину своей доли, лишь бы все помирились и не надо было ни с кем воевать.

– В Гору! В Гору! – закричали гномы, пропустив слова хоббита мимо ушей. Деваться было некуда, и следом за гномами Бильбо вернулся в пещеру.

Вам кое-что уже известно, поэтому вы знаете, что в запасе у гномов было несколько дней. Они тщательно облазили пещеру и выяснили, что попасть в нее снаружи можно лишь через Парадные Врата; все остальные ходы завалены, так что о них можно не беспокоиться. Принялись укреплять ворота и заодно прокладывать новую дорогу. В пещере нашлось множество инструментов, оставшихся с давних времен. Гномы трудились не покладая рук, и дело спорилось (еще бы! Гномы – отличные строители); а вороны приносили вести о продвижении вражеских ратей. От птиц узнали, что король эльфов повернул к озеру и можно немного перевести дух; о том, что трое пони спаслись от дракона и ускакали к реке – туда, где на берегу лежали припасы и снаряжение. Фили и Кили, как самые молодые и легкие на ногу, отправились за животными.

Они отсутствовали четыре дня, а когда вернулись, товарищи пересказали им новые вести, принесенные воронами, – войско короля эльфов и отряды людей с озера движутся к Горе. Однако положение уже не казалось безнадежным: еды было в достатке (конечно, сытники надоели до смерти, но ничего другого все равно нет), а вход в пещеру теперь преграждала высокая и толстая каменная стена. В ней имелись бойницы, сквозь которые можно наблюдать за окрестностями или стрелять, но ворот в стене не было. Спускались с нее и забирались наверх по приставной лесенке, а груз поднимали веревками. Правда, была арка, сквозь которую вытекала река, однако за аркой узкое русло Бегущей слегка изменили, так что теперь речная вода разливалась вширь и между стеной и обрывом, с которого поток срывался в Дол, возникло широкое озеро. Теперь добраться до ворот можно было только вплавь или по узкому гребню – справа от озера, если смотреть со стены. Пони, которых привели Фили и Кили, встретили у обломков старого моста, сняли с них поклажу и отпустили, пожелав удачного возвращения домой, на юг.

Как-то среди ночи Дол вдруг засверкал мириадами огней – горели факелы, пылали костры.

– Пришли! – воскликнул Балин. – Сколько же их! Должно быть, нарочно дожидались сумерек, чтобы подобраться незамеченными.

В ту ночь гномы не сомкнули глаз. Едва забрезжил свет, вражеское войско выступило из лагеря. Гномы наблюдали со стены, как отряды один за другим втягиваются в долину между отрогов Горы. Вскоре стало возможно кое-что разглядеть. Люди вооружились как на войну, а впереди шли эльфы с луками и копьями. Вскоре передовой отряд миновал пороги, появился на краю обрыва – и застыл в изумлении перед широким озером, за которым возвышалась высокая стена.

Воины переговаривались, указывали на стену и на озеро. Торин решил их окликнуть.

– Кто вы, пришедшие с оружием к Вратам Торина, сына Траина, короля Подгорного королевства? – громко крикнул он. – Что вам нужно?

Ему никто не ответил. Часть воинов сразу же отправилась обратно, другие поглазели еще немного и тоже ушли. Лагерь они разбили к востоку от реки, точно посредине между отрогами Горы. Оттуда доносились клики и песни, чего Гора не слышала давным-давно. Звенели эльфийские арфы, звучала музыка, и от этого гномам чудилось, будто вдруг становится теплее и откуда-то доносится нежный аромат весенних цветов.